- Не являясь коренным александровцем, как вы стали его жителем?
- Сам я из Тамбовской области, окончил Пензенское художественно-педагогическое училище и работал по распределению в Удмуртии. В 1966 году приехал в Александров, поближе к Москве. Пришёл, точнее, ворвался в исполком с электрички. А там дежурным был заведующий ГОРОНО (городской отдел народного образования – прим. редакции) Михаил Герасимов. От него узнал, что есть учительская вакансия в городе Карабаново, где располагается большой комбинат всесоюзного значения, и начал меня туда «сватать». После расспросов стало ясно, что у Александрова есть прямая связь с Москвой, а Карабаново где-то «сбоку». Стал интересоваться вакансиями в районном центре. Оказалось, что в тот год ВНИИСИМС в Черёмушках строил новую школу (ныне гимназия №2). Герасимов задал вопрос: поскольку школа будет передовая, как у меня с оформительским искусством? С этим как раз было всё хорошо: я в Удмуртии работал в четырёхэтажной школе (её пленные немцы строили), «пахал» как лошадь: помимо ведения уроков, оформлял Ленинские стенды, комсомольские уголки и прочую агитацию.
В новой школе с её открытия проработал три года. Дети были хулиганистые, уставал от них (в классе по 40 человек – это же ад!). А кроме уроков меня «грузили» «оформиловкой» - коридор длинный, и весь его нужно чем-то заполнить. Тогда понял, что нужно менять место работы. К этому времени познакомился с местными художниками, встретил Володю Жучёнкова. Он сообщил, что уходит с трикотажной фабрики «Красное знамя», мол, иди на моё место. Оказалось, что зарплата такая же как в школе – 120 рублей (столько тогда имели инженеры), но там тихо и спокойно. Оформлял цеха, колонны на 7 ноября или 1 мая. Так и осел в Александрове, женился.
- Творческий потенциал города Александров, благодаря обилию художников в штате тогда ещё активно работающих предприятий, был большой. Помимо основной работы многие писали картины, а где их выставляли?
- Да, мы творчески работали, ходили на этюды. «Оформиловка» «оформиловкой», но «закваска-то» у нас художественная. Был приехавший после худграфа Игнатий Ростовский, Иванов с ВНИИСИМСа, Володя Жучёнков. И мы начали продвигать на разных уровнях идею, что нужно делать выставочный зал - выставки должны выглядеть профессионально. Выставки на тот момент устраивались в разных местах: то в клубе железнодорожников, то в «Искожке», то в Александровском городском краеведческом музее (ныне музей-заповедник «Александровская слобода» - прим. редакции), где директором был военный подполковник Михаил Спешилов. Были выставки в кинотеатре «Сатурн», в Христорождественском соборе, когда он стал Домом художественного творчества. Мы поднимали этот пласт, ходили в горком партии, к председателю исполкома Александровского горсовета Любови Коссович, объясняли, что надо повышать культурный уровень города. Промышленность в городе работает, а художников, которых полно, не видно. А почему? Потому что нет своей базы. И вот так потихонечку добились, что нам на общественных началах под выставочный зал передали бывший кинотеатр «Октябрь», который располагался напротив городского парка. Там гнилые полы убрали, весь мусор из подвала. Так у нас появилось своё постоянное место.
- А как организовался Александровский клуб художников?
- Художники в Александрове были и профессиональные, закончившие училища, и любители-ремесленники, которые занимались лозунгами. Партийное руководство решило поднять профессиональный уровень, и при горкоме устроить курс повышения квалификации художников. Подключили московский Заочный Народный университет искусств (учебное заведение, занимающееся художественно-образовательной деятельностью в сфере дополнительного образования, а также благотворительной и культурно-просветительской деятельностью – прим. редакции). Из этого университета к нам в Александров приезжал на электричке Николай Ротанов, и мы по определённым дням собирались в Доме культуры «Юбилейный». Я свои этюды ему показывал: «Вас художников, - говорит, - много, есть приличные работы. Можно открыть и свой местный союз – клуб художников». Союз в отличие от клуба художников – это профессиональная организация, в которой дают краски, кисти… творческие дачи. Среди нас тогда профессионалов не было, поэтому пришлось создать клуб. «Состряпали» устав, распределились по секциям - я возглавил секцию по живописи. Это было в 1979 году. Сейчас-то и у нас в клубе есть члены Союза художников России: Николай Иванов, Алексей Панин, Анатолий Демьянов, Виктор Рассадкин, Юрий Иватько, был Владимир Антонов.
- Получается, что сначала был выставочный зал, а к нему «присоединили» художественный музей?
- Да, всё так. Это уже потом, когда «эвакуировали» кожвендиспасер из особняка Первушина, власти отдали здание под художественный музей. Его первый директор Евгений Усанов ездил в Харьков к дочери передвижника Константина Пынеева, выходца с Барановской фабрики в городе Карабаново. Она ему отдала этюды своего отца. Они и стали первыми музейными экспонатами (теперь частично находятся в постоянной экспозиции – прим. редакции).
- У вас почтенный возраст (Евгений Сергеевич Дьячков родился в 1941 году), но творчество-то не забрасываете, картины пишите?
- По мере сил что-то «калякаю». На пленэры не хожу. Вот сейчас будет ежегодная выставка «Душа родного края» в Александровском художественно-краеведческом музее, надо будет что-то для неё сотворить новенькое. У меня есть один пейзаж, который когда-то начал в Струнино на пленэре, который организовал тогдашний председатель клуба Виктор Рассадкин. Сейчас, думаю, его надо «добить». У Левитана, кстати, тоже такое происходило: делал работу, и, не завершив, ставил «к стене». Да и Репин над портретом Пушкина работал несколько лет, да так и не закончил. Это было под конец его жизни, и, видимо, энергия уже не та: и кисть вялая, и мазок не на месте, сырой. А про его автопортрет вообще можно сказать - уровень любителя. Мощи нет, экспрессии нет! А в искусстве, как говорил Коровин, если экспрессии нет, нерва нет, то произведение не имеет художественной ценности. Их нужно или сжигать (что делал Серов), или хотя бы не показывать публике. Подобное происходит под старость: знания есть, а чувства угасли, тогда работа получается «мёртвая».
- А вы свои работы последние как оцениваете? Есть в них экспрессия?
- В какой-то степени да. Стараюсь, чтобы нерв был. Чувства есть точно. Сейчас картину с прудом «ляпаю» по утрам, часов в пять начинаю (у меня бессонница). Поначалу вроде бы вяло идёт, а потом «сюжет» начинает закручиваться. Правильно говорил Чайковский: не ждите вдохновения, работайте, а потом появится и оно. Это точно: вдохновение рождается в труде. То есть надо работать! Именно в процессе происходит возгорание и взлёт.
Э. ЕГОРОВ
Фото из архива автора
ВРЕЗКА
Прямая речь
Заслуженный работник культуры РФ Евгений Усанов:
- Евгений Дьячков - принципиальный, прямой, с хорошей профессиональной подготовкой. Закончил Пензенское педагогическое училище, учился у известных педагогов, которые преподавали и в художественном училище имени Савицкого. Прекрасный собеседник. В Александров Евгений Сергеевич приехал преподавать в далёких 60-х. Сразу раскритиковал памятник Ленину - тот, предыдущий, который стоял в южной части Советской площади. Так же беспощадно может поправить коллегу, если увидит «брак» на его полотне. В то же время Женя, как до сих пор его зовут товарищи, в глубине души необычайно лиричен. Как же иначе, без трепетного сердца в искусство не приходят. Он из тех – из настоящих, классиков! Как точны его портреты: Куницына М.Н. (1977), Панина Алексея (начало 80-х), Варавы Саши. Завсегдатай выходов на пленэр - мы были с ним на этюдах в Загорске, Плёсе, нашем Кремле. К своим работам очень требователен, как и к окружающим. Фальшь не терпит и в отношениях. Когда-то он сказал: «Жить надо чисто». Так и живёт…
