(а время идёт себе, идёт)
«Один, глядя в лужу, видит в ней грязь,
а другой – отражающиеся в ней звёзды».
Иммануил Кант
О, нет! Это не Миргородская общегородская лужа, вышедшая из-под пера Николая Васильевича Гоголя в «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», и ещё на уровне замысла произведения ставшая важным реальным художественным образом - куда нам до «удивительной лужи, единственной, которую вам только удавалось когда видеть». И уж совсем не те лужицы, лужи, лужищи, которые украшали произведения Толстова, Пришвина, Солоухина...
«Символы дождя». Рисунок кого-то из студийцев «Акварельки»
Как на самом деле писал Антон Павлович Чехов Александру Семёновичу Лазареву-Грузинскому, русскому писателю, беллетристу, журналисту, поэту. Кстати, Грузинский он исключительно из-за проживания на Большой Грузинской улице, а нам он близок тем, что ему довелось преподавать черчение и рисование в учительской семинарии города Киржача Владимирской губернии. Все-таки и статус города от Екатерины Великой мы вместе получали, и «Голос труда» когда-то распространялся в Киржаче. Так вот именно Лазареву Чехов писал: «Нельзя ставить на сцене заряженное ружьё, если никто не имеет в виду выстрелить из него». Ружьё выстрелит обязательно, не выстрелить оно просто не может. И это совсем не «жёлтый зонт», которым я вас, дорогой читатель, хочу отвлечь от чего-то главного за всеми витиеватостями.
Скажете, подумаешь, огромная лужа, и сейчас такого добра хватает. В Александрове разливается «У или пред вокзальный океан», снимки которого «постит» даже самый ленивый блогер с одним подписчиком. В Карабаново – это знаменитая дорожная лужа на улице Мира. В обоих случаях автомобилисты требуют бакенов и буйков, любых отметок для прохождения водной преграды. Балакирево и Струнино на правах наших однорайонников тоже могут рассказать о своих достопримечательностях.
Нет, у нас лужа была огромная, но не дорожная, а придорожная, транспорту не мешавшая, да и транспорта было не так много, совсем не много, каждую машину «знали в лицо». Были два автобуса «Кольцевой» и «Горьковский», две поливальные машины. И машину, и водителя называли водолеями, хотя про гороскопы тогда мало кто слышал. И даже машина-мотоколяска, которую называли «Моргуновкой» после выхода фильма «Операция Ы», дяди Лёши Матвеева – фотографа из сквера, считалась за городскую транспортную единицу. Кажется, остатки её мы и нашли за городом уже пионерами и сдали в металлолом, но это уже другая, приключенческая или почти детективная история.
Машин, действительно, было мало. А вот ребятни было ещё много. В нашем дворе в самом начале, пока коробочка из четырёх каменных многоподъездных пятиэтажных «человейников» (помните из мультика «Баранкин, будь человеком») ещё не захлопнулась, было две огромные крытые песочницы, куда с помпезностью, достойной литерных поездов, два раза за лето привозили самосвалами песок. А мы в своих сандаликах растаскивали его по домам, возвращаясь с прогулок под удивленные возгласы мам: « Как вы с таким грузом ходите».
Что до лужи, так чего тут только не происходило. Свежевыпавшие осадки позволяли переиграть во всё, что только можно: от запуска корабликов до ударных строек пятилеток. И если сатирик Станислав Ежи Лец шутил, что «лужа подчас производит глубокое впечатление», то для нас это шуткой не было. В ливень на Ильин день лужа казалась безбрежной... Чуть только вода застаивалась, там появлялась живность: жуки-плавунцы, щитники, головастики и водомерки. Интересы менялись, и вчерашние мореплаватели превращались в исследователей глубин. И как всякая лужа она высыхала, превращаясь в небольшой овражек, когда-то прорытый для стока дождевой воды.
«Весна в Карабаново», Анастасия Баязитова.
Наша лужа была, как сейчас бы сказали, «системной ошибкой ливнёвки». Когда забивалась труба, которая проходила под автомобильной дорогой, лужа, подпитываемая двумя ручьями дождевой воды, наполнялась очень быстро. Если бы мы в том возрасте учили геометрию, мы бы знали, что один из ручьёв можно было назвать параллельным, а другой перпендикулярным по отношению к дороге – были бы самые точные названия. Но до геометрии, а многим и до школы было по детским меркам ещё достаточно далеко. Названий у водных артерий, пополнявших нашу лужу, не было. Просто один был мелкий песчаный, для строительства плотин, а второй – глубокий, очень глубокий... Помните, как в детстве измерялась глубина? Правильно. Единственный критерий измерения – практика! То есть встаёшь сапогом в лужу, и уже по сапогу делаются вычисления от начального уровня - подошву скрыло или щиколотку, потом до лапок зайчику или до ушек, и совсем критические цифры - вода хлюпает не только снаружи, но и внутри... И просто философские размышления на тему: ноги уже мокрые или пока ещё только сырые. Этот ручей использовался только для пускания корабликов. И хотя его в сухую погоду измеряли безопасным способом, а в других играх он использовался как окоп или место для пряток, но в дождь снова всё повторялось. Ручей, кораблики... и полные сапоги воды. Плавало всё: от спичек (чья быстрее) до основательных покупных и самодельных дредноутов. Самые популярные были лодки из коры, причём, что нужен балласт, руль и парус узнавали ещё до навыков чтения. Сегодня кажется странным, что никого из нас тогда не удивляло, что соседствовали и парусники, и пароходы... Почему-то такие мелочи никого не поражали и не раздражали. Были же в наших домашних коробках с солдатиками и рыцари, и моряки, и автоматчики. И ничего, детская фантазия видела в них воинов, ну, рыцари и рыцари, просто такой род войск.
Даже не вспомню, кто принёс большой корабль «Сокол» - нечто большое белое, целлулоидное, с двумя красными трубами и шестью вставными спасательными шлюпками. Была ли там вертолётная площадка, или это мы уже потом додумывали, что там должно быть. Но восторг угас после первых же ходовых испытаний. В мелких стоячих лужах пароход производил впечатление. А на быстрой глубокой воде «Сокол» действительно не ходил и не бороздил просторы, а плавал... Когда ж всё это было...
Было это тогда, когда играли в «Ромбики» и не спрашивали, что это такое, с какого ресурса можно скачать, не отстойная ли графика и грамотно ли прокачиваются персы. Тогда вся детвора знала, что это военная игра со знаками различий, хотя никаких ромбов, шпал и кубарей в реальной армии не было и в помине уже лет тридцать.
А время идёт себе... Наступал период, когда начиналась смена интересов, школа требовала больше времени, кто-то вырастал из роли «морехода по лужам» и строителя «ручейковых днепрогесов» и городов будущего из мокрого песка. Но наша лужа упорно не отпускала от себя. И проходя мимо почти родной бригады, которая что-то упорно мастерила или ваяла такие «отрезанные школой ломти», поглядывали свысока на своих бывших коллег по совместной работе, даже отпуская какие-то шуточки, типа: малышня ерундой занимается. Но потом, сперва оглядывались по сторонам, не видят ли одноклассники, вливались в трудовой процесс уже с опытом увиденного и изученного - на правах руководителя.
Помните, у Агнии Барто «Я выросла»:
Мне теперь не до игрушек — я учусь по букварю,
Соберу свои игрушки и Серёже подарю...
Это сейчас при имени Серёжа представляется Безруков, а раньше исключительно Есенин. Поэтому: «Вы помните, вы всё, конечно, помните...». Но это уже совсем не из детства. А вот то, что от Агнии Барто, только вариант «мальчуковый» (часто употребляемое просторечие – запомнилось благодаря обувным и магазинам одежды). Было-было...
Хотя взрослые и поговаривали, что свинья лужу найдёт. Это сейчас можно парировать, что свинья грязь найдёт, а приличный «поросёнок» перед тем как пойти домой, сумеет как-то отмыть следы трудового процесса, точно зная, что дома всё равно будут перемывать заново и с мылом.
Люди всегда возвращаются своей памятью в детство. В разные его уголки. Оно ж такое огромное. Только в детстве каждый день узнаёшь что-то, действительно новое. Поэтому оно и кажется необъятным, особенно если его помнишь. Почему-то Юрий Визбор написал свой «Волейбол на Сретенке», а Розенбаум «Размышление на прогулке»... Заглядывают, кто ближе, кто дальше, а как иначе появились бы фильмы «Верные друзья» или «Покровские ворота»...
И в нашем дворе все вырастут, с приездами и переездами, наш дворик даст миру трёх воинов-интернационалистов, двух профессиональных художников, двух лётчиков (правда, один решил не летать, а строить самолёты), депутаты, мэры городов, просто мастера с золотыми руками... Девяностые перемешают всех и всё. Может быть, когда-нибудь расскажу о друзьях детства, обо всех или почти, но то, что рубрика или книжка будет называться «Ребята с нашего двора» - вне всякого сомнения.
Нет уже той лужи... На месте наших мальчишеских морских и сухопутных баталий умудрились втиснуть ещё один дом. А грандиозная лужа исчезла под двухэтажным зданием, в котором теперь винный магазин. И нет ничего хорошего, если чьё-то детство заканчивается винным магазином.
В. КУЛЬКОВ
