Ещё в годы обучения  в Царскосельском лицее Александру пришлось столкнуться с изучением исторических документов. В архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ) сохранилось дело «Об отпуске директору Царскосельского лицея Энгельгардту дипломатических бумаг старых лет для приучения воспитанников к составлению выписок». Стоит отметить, что и первый директор Царскосельского лицея опытный дипломат В.Ф. Малиновский до своего назначения на этот пост служил «архивариусом при секретном архиве» Коллегии в Петербурге; будучи директором, «оставлен при Коллегии с жалованьем от оной производимым».

В 1816 году в Царском Селе произошло знакомство юного Пушкина с Н.М. Карамзиным. Семнадцатилетний лицеист бывал у пятидесятилетнего государственного историографа. От Карамзина шла любовь к пожелтевшей рукописи, к старой книге, к преданию устному и письменному, ко всему, чем 1000 лет жила, крепла Русь. «Прямо из Лицея, через парк, мимо белого с золотом царского нарядного дворца... попадал Пушкин в заветный Китайский домик, где жил Карамзин, где весь уклад свидетельствовал о русской культуре, шла напряжённая работа ума». Автор недавно вышедшей в серии «Жизнь замечательных людей» книги о А.С. Пушкине А. Тыркова-Вильямс отмечала, что «Карамзин значительность его (Пушкина) признавал. Но в сердце своё он его не принял». Видимо, не в последнюю очередь потому, что Пушкин был неравнодушен к его супруге Екатерине Андреевне.

ОПРЕДЕЛЯЕТСЯ КОЛЛЕЖСКИМ СЕКРЕТАРЁМ

После Лицея 13 июня 1817 года Александр Пушкин «определяется» коллежским секретарём с жалованьем 700 рублей в год на службу во внешнеполитическое ведомство России. Ему придётся «числиться» при этом государственном учреждении более 12 лет: в первый период с 1817 по 1824 год,  во второй - с 1831 по 1837 год.

В 1826 году поэт в Москве знакомится с сотрудниками Московского архива Коллегии иностранных дел, так называемой, «просвещённой молодёжью»: братьями Киреевскими, Веневитиновыми, С.П. Шевырёвым, С.А. Соболевским, М.П. Погодиным, В.П. Титовым и другими. В этом архиве в пушкинские 30-е годы XIX века служили П.П. Огарёв и поэт А.К. Толстой, брат Натальи Гончаровой - Дмитрий. М.П. Погодин писал, что «множество молодых людей, которые занимают теперь важные места, служили в Архиве и знакомились с русской историей, дипломатикой и словесностью». В их числе такие сановники, как Д.В. Дашков, Д.Н. Блудов, В.Н. Панин, дипломат Д.В. Северин.

Архив становится наиболее престижным местом служения и для дворянской молодёжи. Именно там зародился знаменитый философско-литературный кружок «любомудров», состоявший в значительной степени из молодых людей - «архивных юношей», «молодых последователей немецкой философии». Известный общественный деятель и литератор А.И. Кошелев вспоминал, что «архив прослыл сборищем блестящей московской молодёжи и звание «архивного юноши» сделалось весьма почётным, так что впоследствии мы даже попали в стихи начинающего тогда входить в большую славу А.С Пушкина».

В КРУГУ «АРХИВНЫХ ЮНОШЕЙ»

Впервые поэт читал ещё неопубликованного «Бориса Годунова» именно в кругу «архивных юношей». Он обессмертил их в 7-й главе «Евгения Онегина»: «Архивны юноши толпою на Таню чопорно глядят и про неё между  собою неблагосклонно говорят». Кстати, и Молчалина А.С. Грибоедов в «Горе от ума» определил служащим в том же архиве: «С тех пор, как числюсь по архивам, три награжденья получил».

О Московском архиве упоминал Н.М. Карамзин в «Записке о московских достопримечательностях»: «Говоря о Москве, забудет ли историограф то место, где собраны все наши государственные хартии пяти веков, от XIII до XVIII? Архив Коллегии иностранных дел есть один из богатейших в Европе...». Его посещали высокопоставленные гости - русские и иностранцы. В 1818 году его почтил своим присутствием Александр I.

Пушкин неоднократно встречался с А.Ф. Малиновским (возглавлял в 1814-1840 годах архив, а с 1832 года - Московский главный архив МИД) и его семьёй. А.П. Малиновская, жена управляющего, хорошо знала семью Гончаровых, а её дочь дружила с Натальей. На свадьбе поэта 18 февраля 1831 года А.П. Малиновская была посажёной матерью со стороны невесты, а её «поручителем» был А.П. Азанчевский - библиотекарь Московского архива.

Впрочем, разные были люди: А.Я. Булгаков - «архивный юноша», литератор, а впоследствии - московский почт-директор, вскрывал письма Пушкина к жене и пересылал шефу жандармов А.Х. Бенкендорфу, а последний передавал царю. «Негодяй Булгаков не считает грехом распечатывать чужие письма», - писал А.С. Пушкин.

В 1831 году уже прославленный поэт возвращается на государственную службу. Он обращается к  А.Х. Бенкендорфу с просьбой позволить ему «заняться историческими изысканиями в архивах и библиотеках». «Не смею и не желаю взять на себя звание историографа после незабвенного Карамзина, - писал Пушкин, - но могу со временем исполнить давнишнее моё желание написать Историю Петра Великого и его наследников до государя Петра III».

Двадцать первого июля того же года он сообщал своему другу П.В. Нащокину: «Нынче осенью займусь литературой, а зимой зароюсь в архивы, куда вход дозволен мне царём». А в письме П.А. Плетнёву от 22 июля поэт пишет: «Кстати, скажу тебе новость (останется это, по многим причинам, между нами): царь взял меня на службу, но не в канцелярскую или придворную, или военную, - нет, он дал мне жалованье, открыл мне архивы с тем, чтобы я рылся там и ничего не делал. Это очень мило с его стороны, не правда ли? Он сказал: женился и не богат, нужно обеспечить его содержание».

В Архиве внешней политики Российской империи недавно был обнаружен подлинный доклад вице-канцлера К.В. Нессельроде Николаю I «О коллежском секретаре Пушкине»: «Генерал-адъютант Бенкендорф объявил мне Высочайшее повеление вашего императорского величества об определении в Государственную Коллегию иностранных дел известного нашего поэта, коллежского секретаря Пушкина с дозволением отыскивать в Архивах материалы для сочинения истории Императора Петра I: Я осмеливаюсь испрашивать Высочайшего разрешения, каким чином определить Пушкина в Коллегию?

Граф Нессельроде: «Докладывано в Москве, ноября 14 дня 1831 года… На докладе сохранилась плохо читаемая карандашная пометка на французском языке (царская?) «Du 17 а 24 fu service avec le meme grade (с 17 по 24 с тем же чином)», то есть с тем чином коллежского секретаря, в каком он поступил на службу в 1817 году после выпуска из Лицея.

В ЧИНЕ ТИТУЛЯРНОГО СОВЕТНИКА

Вскоре поэту даётся чин титулярного советника, им он останется до самой смерти («вечный титулярный советник»). В конце 1833 года Пушкин получит камер-юнкерство. Вновь принятому на службу стали платить довольно большое для такого чиновника жалованье - 5000 рублей в год из сумм, выделяемых «на известное его императорскому величеству употребление». Сначала коллежский секретарь Пушкин был причислен к 1-му Санкт-Петербургскому архиву, потом состоял «в ведомстве» МИД.

В 1832 году поэт получил возможность работать в Государственном архиве с условием читать секретные документы и делать из них выписки «в Коллегии иностранных дел, и ни под каким видом не брать... вверенных бумаг на дом». Требование это выполнялось. В одном из докладов Бенкендорфа говорилось, что Пушкин занимался в самом здании Коллегии «прочитыванием, выписками из бумаг..., для чего отведена была ему особая комната, и «по мере прочитывания... он возвращал даваемые ему бумаги».

В 20-х годах прошлого столетия знаменитый русский парижанин Серж Лифарь, бывший страстным коллекционером-пушкинистом, нашёл, роясь в развалах у букинистов на набережной Сены, уникальные документы, относящиеся к поэту и его работе в архивах. Например, уведомление от 19 января 1832 года управляющего архивом Пушкину о разрешении царя заниматься в мидовском архиве «чтением бумаг и выписками»: «Уведомляя Вас, милостивый государь, о сей высочайшей воле, я буду ожидать нашего первого личного свидания, во время которого мною будут даны точные указания о порядке пользования вами документами, относящимися ко времени Петра Великого, находящимися в Архиве Коллегии иностранных дел». Так же как и в 1817 году, поступая на службу, в 1831  он трижды подписывается под указом Петра I и двумя указами Екатерины II от 1781 и 1791 годов о неразглашении служебной тайны и «посещении домов чужестранных министров только по делам службы».

В.И. Даль, встречавшийся с Пушкиным в 1833 году, вспоминал: «Пушкин... воспламенился в полном смысле слова, коснувшись Петра Великого, и говорил, что непременно кроме дееписания об нём, создаст и художественное в память его произведение: «Я ещё не мог доселе достичь и обнять вдруг умом этого исполина: он слишком огромен для нас близоруких, и мы стоим ещё к нему близко - надо отодвинуться на два века, - но постигаю его чувством: чем более его изучаю, тем более изумление и подобострастие лишают меня средств мыслить и судить свободно... Не надо торопиться, надобно освоиться с предметом и постоянно им заниматься; время это исправит. Но я сделаю из этого золота что-нибудь. О, вы увидите: я ещё много сделаю!».

ЛЮБИЛ ЗАПАХ СТАРЫХ ПЕРЕПЛЁТОВ

Пушкин любил архивы, прелесть старой книги, запах старых переплётов. В нём было всё для первоклассного историка - «острая память, щепетильная правдивость и точность, чутьё и вкус к прошлому, ясность суждения, широта обобщений, наконец, художественное понимание человеческой природы, этого главного материала, из которого творится история».

Два года одновременно с материалами о Петре подбирал он в архивах данные об одном из самых дерзких «колебателей» Российской империи -  донском казаке Емельяне Пугачёве. «История Пугачёва», переименованная Николаем I в «Историю Пугачёвского бунта», была написана в течение одного года. Это было первое в отечественной историографии научное исследование Крестьянской войны 1773-1775 годов, основанное на изучении архивных источников, воспоминаний современников. Летом 1833 года Пушкин получил разрешение посетить Поволжье и Оренбургский край, где происходили главные события Крестьянской войны. Его интересовали оставшиеся очевидцы событий: часть услышанного употребил он потом в «Капитанской дочке».

Живя на даче, на Чёрной речке, поэт работу в архивах не оставлял. «Отличный ходок, он каждый день ходил в город пешком, купался в быстрой, холодной Неве, шёл в архив, потом опять пешком, обратно на Чёрную речку...»

Поэт 14 мая 1836 года писал из Москвы жене: «В архивах я был и принуждён буду опять в них зарыться месяцев на 6». Ему не довелось больше «порыться в архивах», но с историческими документами, источниками поэт работал до последних дней. В 1837 году, незадолго до смерти, Пушкин знакомится с «целой кипой» рукописей, принесённых ему А.И. Тургеневым, в том числе с его письмами о поиске документов по русской истории в архивах Рима, Лондона и Парижа. Отбирает их для публикации в журнале «Современник». Хотел он опубликовать и дотоле неизвестную в печати «Записку об Артемии Волынском», представляющую собой выдержки из подлинного следственного дела. Двадцатого  января 1837 года он работал над рукописью, которую озаглавил «Камчатские дела». В основу её легли материалы экспедиции русского исследователя и путешественника будущего академика Степана Петровича Крашенинникова «Описание земли Камчатки». Даже в виде кратного конспекта эта неосуществлённая работа А.С. Пушкина ценна тем, что он обозначил, как политик, важность выхода России к Тихому океану.

ПОД  ВЛИЯНИЕМ ФЁДОРА ТОЛСТОГО

В молодые годы А.С. Пушкин, как и многие его сверстники, испытал на себе влияние известного тогда светского льва, авантюриста и картёжника Фёдора Ивановича Толстого по прозвищу «Американец».

Двоюродный племянник Ф.И. Толстого Лев Николаевич назвал его «необыкновенным, преступным и привлекательным человеком». Фёдор Толстой не по своей воле оказался в Новом свете. Из-за его шокирующего поведения он был высажен на берег одного из островов Алеутской гряды по приказу возглавлявшего первую русскую кругосветную экспедицию капитана И.Ф. Крузенштерна. Ф. Толстой чудом выжил и смог вернуться на родину, где и получил своё прозвище. А.С. Пушкин был с Ф. Толстым в приятельских отношениях, хотя они носили очень неровный характер, и дело доходило даже почти до дуэли.

От Ф. Толстого  Пушкин должен был наверняка знать о Русской Америке и о жизни русских американцев, промышлявших морского зверя на Алеутских островах. А.С. Пушкин и А.С. Грибоедов запечатлели в своих произведениях яркий образ  «Американца» Ф. Толстого. А.С. Пушкин и Ф. Толстой обменивались острыми эпиграммами.

ГЛУБОКО НАЦИОНАЛЬНЫЙ ПОЭТ

 Восточные мотивы звучат во многих  произведениях  поэта. Однако мало кто знает, что А.С. Пушкин серьёзно готовился к поездке в Китай. В 1828 году у него установились довольно тесные отношения с находившимся в Петербурге главой русской православной миссии в Пекине Николаем Бичуриным (отцом Иакинфом). Н. Бичурин подарил А.С. Пушкину две свои книги - «Описание Тибета в нынешнем его состоянию»,  «Сань Цзы Цзин или «Троесловие».

В январе 1830 года А.С. Пушкин готовился отправиться в Восточную Сибирь и Китай в составе экспедиции, возглавляемой известным дипломатом и востоковедом бароном П.Л.  Шиллингом. В неё входил и Н. Бичурин. Однако А.Х. Бенкендорф не разрешил А.С. Пушкину участвовать в этой экспедиции.

В настоящее время в Архиве внешней политики Российской Империи находится личный фонд поэта, состоящий из 25 единиц хранения. Эти материалы были выявлены сотрудниками из многих фондов на протяжении ряда лет. Здесь – подлинные новые автографы, в основном его «подписки, расписки» по поводу жалования.

Будучи глубоко национальным поэтом, Пушкин  обладал, по выражению  Ф.М. Достоевского, «способностью всемирной отзывчивости»: «Пушкин лишь один изо всех мировых поэтов обладает свойством перевоплощаться вполне в чужую национальность». «Нет, положительно скажу, - продолжает Достоевский, - не было поэта с такою всемирною отзывчивостью, как Пушкин, и не в одной только отзывчивости тут дело, а в изумляющей глубине  её, а  в  перевоплощении  своего духа в дух чужих народов, воплощении почти совершенном, а потому и чудесном...».

Жил бы Пушкин долее, так и между нами было бы, может быть, менее недоразумений и споров. Но бог судил иначе. Пушкин умер в полном развитии своих сил и, бесспорно, унёс с собою некоторую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем.

Г. ШЕВЕЛЁВ.

Об авторе: Геннадий Иванович  - ветеран дипломатической службы, постоянно проживает в Махре. В этом году 28 мая ему исполнится 88 лет.

На снимке – автор, фото из его архива.