Великую Отечественную войну Михаил прошёл танкистом. Несколько раз горел вместе с машиной, но выжил. Страшные шрамы на боку, ногах и спине остались на всю жизнь. Боевые ордена и медали украшали парадный пиджак, висящий в шкафу. Он был счастлив: вернулся! живой! Женился, родились сын и дочь. Работал, чтобы содержать семью. Поставили его, как фронтовика, на очередь на получение квартиры. Только не дожил он до переезда в благоустроенное жильё. Ещё раньше предлагали новенький «Запорожец» – отказался. Во-первых, ноги после ранений уже были не те, во-вторых: «Всю войну прошёл на танке, не буду ездить в «банке». Кому-то эта машина нужнее».

Михаил не рассказывал о войне  даже сыну. Отвечал односложно и старался быстрее сменить тему. Лишь один день в году  (9 мая) он посвящал своим воспоминаниям. И то – мысленным. В те времена день Победы ещё не отмечали парадами и демонстрациями. Он выходил в палисадник у небольшого домика, садился на лавку. Молчал и думал. О чём? Жена и дети могли  только догадываться. Посидев сколько-то времени, выпивал из принесённого с собой стакана половину – как раз «фронтовые сто грамм». Доставал мягкий кожаный кисет (ещё с фронта), вынимал из него кусочек газетного листа, свёртывал самокрутку, чиркал «катюшей» – солдатским огнивом и курил, глядя перед собой. Понятно было, что мыслями он сейчас не здесь, а где-то там, на передовой, со своими товарищами. Самокрутка заканчивалась, а он всё думал… Потом допивал из стакана и снова крутил самокрутку. Курил и вспоминал… Домашние его не тревожили, понимали, что в день Победы он им не принадлежит.

Стакан и две самокрутки. Так было 20 лет. Когда начались торжественные празднования Великой Победы, он уже не выходил из дома. Но свою собственную церемонию соблюдал. Царствие Небесное тебе, отец и дед Михаил! Любившие тебя помнят о тебе и твоём подвиге.

Воспоминания о фронтовике сына Владимира записала Т. Толстенко